Это универсальный закон. Как всемирное тяготение. Точнее – как третий закон Ньютона: действие равно противодействию, как аукнется, так и откликнется. Беда случается до тех пор, пока не поймешь, почему она случается.
Понимать мы не любим. Поэтому к бедам нам нужно быть готовым. Нас и приготовили: всё от Бога; Бог дал – Бог взял; власть тоже от Бога... В общем, на Бога надейся. И плошай себе сколько душе угодно. А нашей душе угодно плошать много. Так, чтобы от души...
Беды случаются везде. Но отношение к бедам везде разное. Одни пытаются понять, в чем тут дело, и повторение беды предотвратить. Другие действуют бездумно, дергаются...
Наш надзор, любой надзор – синекура для взяточников. В советские времена это были еще и отстойники для самых никчемных. Сегодня – просто хлебные места. Чтобы получить "Не возражаю" у любого инспектора, надо дать. Иначе будет возражать. Всё просто, все знают... Какие делают выводы? Правильно: вывод – надо самому стать инспектором. Всё. Вариант – "не мое дело, есть начальство".
Ну, так чего же мы хотим?
А начальство наше человеческую жизнь не ценит. Ну, просто – совсем. Кроме, понятно, собственной. И нас тому же научило. И мы привыкли. Тоже не ценим. Фото одного утонувшего мальчика перевернуло душу всей Европе. Сотни фото малышей, убитых путинскими соколами в Сирии, оставило равнодушными всю Россию. То есть – совсем.
Так чего ж мы хотим? Какого национального траура? Какого сострадания? Нате 15 тысяч евро, родите еще...
Понять? Все не могут понимать, конечно. Особенно сегодня при тотальной деградации не только гражданского мышления (тут деградировать было нечему), но и гражданского чувства, ослабнувшего и деформированного донельзя.
Нет, все понимать, конечно, не могут. Но всем и не надо. Надо хоть кому-то. Кто сможет понять сам и рассказать другим. Чтобы не было "они сгорели"... Чтобы ничего такого больше не было: ни Беслана, ни "Норд-Оста", ни убитых маленьких чеченцев, ни убитых маленьких сирийцев, ни мечты о превращении в пепел маленьких американцев и маленьких англичан.
С нами произошли страшные вещи. С нами сделали страшные вещи. Мы позволили сделать с собой страшные вещи. Вот что нам нужно понять. Вот чего испугаться.
Не всем – все уже не могут и испугаться. Все еще долго не смогут. Многие – никогда. Когда командир с гордостью рассказывает, как его солдаты пытают пленного, вынимая ему глаз двумя чайными ложечками – это уже неизлечимо. Это – только могила... А сколько у нас таких командиров? И сколько – солдат? И сколько мечтающих о такой службе?
Вот о чем нужно думать. И говорить. А не рваться наказать очередного стрелочника. И не мечтать о громких отставках. Ничего нам не даст сегодня и отставка самого Путина. В этой системе он тоже стрелочник.
Мало прогнать. Надо суметь подхватить больную страну на руки. А мы подхватить не можем.
И готовиться к тому, чтобы смочь, - наше единственное дело.