Два впечатления. Но очень похожи.
Первое – украинская телепередача. Смотрел несколько месяцев назад. Собрание украинских националистов, перед которым говорит член украинского еврейского конгресса или чего-то в этом роде. Говорит очень аккуратно, дружелюбно так говорит. Что есть, дескать, в отношениях евреев и украинцев темные страницы, и что, дескать, чтобы отношения эти стали уж совсем безоблачными, украинцам надо извиниться за участие националистов в Холокосте.
Интересна реакция аудитории. Люди, немолодые и вполне интеллигентные как бы, прикрякхтывают: ну, что это он там такое, ну, опять москальские разговоры, экий он вообще бестактный... Не то, что прямо возмущаются, но с досады морщатся. Ну, и у кого-то прорывается что-то насчет того, что то были ответные действия. А у кого-то – что в Бабьем Яру только оуновцев и растреливали, а евреев уж так – за компанию. Но тоже всё это негромко. И как бы стыдливо. И неохотно...
Почему я об этом вспомнил? Потому что точно такие же интонации услышал я совсем недавно на одном собрании у нас. Это второе впечатление.
Речь, естественно, шла совсем о другом. И даже не о каких-то наших сомнительных деяниях в прошлом. Но интонации то у одного говорящего, то у другого всё время звучали именно такие: ну, мы же интеллигентные люди – зачем же трогать больное место. И даже мимика была такой же. Морщились как от боли и требовали говорить о другом.
И это не один человек... Впрочем, иногда кого-то и прорывало. И, говоря о проблеме будущего благоустройства Израиля, один оратор высказался прямо. По поводу замечания докладчика (которого, на мой взгляд, в недостатке сионизма, патриотизма и национализма никак упрекнуть было невозможно), что в Израиле есть дискриминация арабов. Многие возмущались в том смысле, что нет никакой дискриминации. А этот сказал, что дискриминация есть, но только мало – нужно, чтобы ее было гораздо больше. И добавил: "Только не называйте меня фашистом".
Ну, люди вокруг сидели воспитанные, интеллигентные вполне люди, в глазах у каждого, минимум, по десять классов, а у многих и институты с аспирантурой. В общем, фашистом никто никого не называл. Да, и не мог. Так что поневоле припоминалось "Ты сказал". Когда человек просит не называть его фашистом, это означает, что сам он себя наедине с собой именно так и называет. А потом долго сам с собой спорит, доказывая сам себе, что никакой он не фашист.
Я позволю себе в этот спор включиться на стороне его оппонента – того самого внутреннего голоса, который не позволяет нежелающему называться фашистом жить спокойно. Говорю строго по секрету: между нами, девочками, дети и внуки жертв фашизма в Израиле массово становятся фашистами сами.
В каком смысле? А вот в каком. Фашизм – это доведенный до крайности групповой эгоизм, считающий нормальным уничтожение всего того, что мешает реализации групповых интересов, так как их понимают сами фашисты-групповые эгоисты: мы юбер аллес.
Почему оговорка "как их понимают фашисты"? По очень простой причине: групповой эгоизм в долгосрочной перспективе всегда работает против интересов группы. В частности, потому что суживает сознание членов группы и тем самым тормозит их развитие.
Советские евреи, включая и самых национально ориентированных, какими были и мой отец, и многие родственники, фашистами не были. Совсем не были. Ну, не могу вспомнить... Ну, разве что детей иногда заносило – но что с них (с нас) было взять? Дети... Все мы, "космополиты" или "буржуазные националисты", в общем-то были интернационалистами. Да, и понятно: какой там фашизм, когда мы были жертвами фашизма, принявшего во времена моей молодости форму государственного антисемитизма и еще более болезненного антисемитизма бытового. Мы жили в обстановке неприязни, часто переходившей в ненависть: "Чемодан, вокзал, Израиль".
А что получилось, когда мы распаковали свои чемоданы в Израиле? Получилось, что мы, включая самых интеллигентных, привезли заразу фашизма, его семена. И на почве обетованной земли они проросли. Недаром наши самые последовательные фашисты легко находят общий язык с фашистами русскими. И недаром фашистские методы политики Путина встречают такое сочувствие в Израиле. Впрочем, и симпатия к Трампу выросла не на пустом месте.
Все мы хотим окончательного решения арабского вопроса. Конечно, боже упаси, без газовых камер. Но просто – чтобы их не было. И самые последовательные из нас пытаются изобретать практические пути этого решения. А какие это пути? Практический путь только один – выкурить. Ну, а менее практичные просто предаются мечтам, очень так по-еврейски, по-шагаловски: всё будет отлично, когда арабы нас поймут и полюбят. Мечты – они на то и мечты, чтобы не мучить себя неприятными вопросами: с чего бы "им" нас начать любить или хотя бы терпеть?
В РФ сегодня цветет психологический фашизм. Он проявляется и в ксенофобии, и в неуважении к личности отдельного человека, и в безумном эгоцентризме – неспособности видеть мир чужими глазами и требовании видеть его со своей кочки зрения. У части, и весьма значительной, русских израильтян всё то же самое. Психология "ваты". Пусть и по отношению к другим вопросам - не тем, которые волнуют фашистов эрефии.
В общем, от чего уехали, к тому и приехали. От себя не убежишь, или, как говорил шолом-алейхемовский Тевель, душу не выплюнешь.
Только откуда это в нашей душе?
К счастью, и наш фашизм, как и эрэфовский, по большому счету, не столько фашизм действия, сколько фашизм ментальный, психологический,. Но последствия его от этого не становятся приятней. Я имею в виду последствия для нас самих.
Во-первых, как я уже сказал, мы стопорим собственное развитие, выхолащиваем собственную жизнь, лишаем ее той радости, которая несовместима с любым эгоизмом, и с индивидуальным, и с групповым – радости любви.
Во-вторых, ненавистью к арабам мы разжигаем ненависть к себе. Так устроен мир – из ненависти растет ненависть. Индусы называют это законом кармы.
И наконец, в третьих, мы марганализируем свое и без того не центральное место в израильском обществе. Мы соглашаемся на роль духовных (если не нравится это слово, пусть будет культурных) аутсайдеров. Мы оказываемся в позиции консерваторов, тормозящих движение вперед и препятствующих гармонизации общества и культуры.
Израильское общество устроено весьма сложно – с хитрым культурным и этно-культурным расслоением "по горизонтали" и с весьма специфическим "вертикальным" расслоением внутри каждой из групп. Но при всех этих хитрых расслоениях довольно ясно просматривается и тенденция, если не к гармонизации, то к "гомогенизации": непреодолимые стены, разделявшие родителей, становятся невысокими заборами, которые всё еще не позволяют детям быть совсем вместе, но в которых открывается все больше и больше калиток. А вот внуки будут жить уже без заборов вовсе. Ну, если не внуки, то правнуки. Примерно такая же тенденция существует и в отношении секуляризации.
Естественно, это только тенденциии. Весьма сильны пока и консервативные, и национально ориентированные, и общинно-ориенированные, и религиозные группы. Но любая из них тормозит развитие, а общество нужно развиваться. И израильское общество развивается весьма динамично. И, развиваясь, становится добрее и умнее: всё доброжелательней относится к другим, непохожим, и всё меньше может верить в то, чего нет. И всё больше стирает тормозные колодки. (От чего, кстати, они и визжат всё пронзительней.)
Какое наше место во всех этих процессах? И каким мы хотим видеть свое место во всех этих процессах? Местом ультра-правого тормоза общественного прогресса? Или местом его движителя?