Отметили очередной день памяти. Поскорбели. И мало кто заметил, как страшно отравлена наша скорбь.
Всё ведь просто. К чему ходить вокруг и около? Память Катастрофы – это полное, тотальное очищение от того, что стало ее причиной. А именно, от межнациональной ненависти, ксенофобии и разрешения себе применять насилие по национальному признаку. Именно это мы называли фашизмом.
Россия (СССР) победила фашизм. Фашизм в Германии. Но никогда не могла победить фашизм в себе. Мы выросли в стране государственного и бытового антисемитизма. Фашисты были вокруг нас. Мы вместе работали. Даже водку пили вместе. Иногда – даже дружили. Но они были фашистами. И мы об этом знали. Поэтому и бежали без оглядки, в том числе, и в Израиль.
Понятно – эти фашисты не строили лагерей смерти. Даже об окончательном решении еврейского вопроса не мечтали. Но были они точно такими же фашистами, как те поляки, или литовцы, или украинцы, которые помогали немцам убивать евреев. И сегодня они – точно такие же. Только сегодня от них бегут уже далеко не все евреи. Многие бегут к ним. Вот что интересно.
Но бог с ней, с Россией. Настоящая беда ближе. И беда страшная. Беда внутри нас самих. Наш собственный фашизм.
Нет, ясное дело, мы тоже не строим лагерей смерти. Боже сохрани! Мы и к тотальному уничтожению по национальному признаку не призываем. Что мы звери что ли?
Мы всего только хотим, чтобы их не было. Чемодан-вокзал-Амман. К слову, Гитлер тоже начинал с этого – всего только, чтобы нас не было. Гетто он начал устраивать позже. А лагеря смерти – еще позже.
Чтобы их не было. А у тех, что есть, чтобы было поменьше прав. Это даже не государственная политика – не о государственной политике я говорю, не она интересна. Я – психолог. И интересна мне общественная психология. А она – фашистская. У всех? Нет, конечно, не у всех. Но у очень многих. Очень. И – у самых крикливых.
Объяснения? Оправдания? Да, они и неинтересны вовсе – эти объяснения и оправдания. Где вы видели мерзость, которая не сумеет очень логично себя оправдать? Я такой мерзости не знаю. Оправдание всегда найдется. Но грязь от этого не перестает быть грязью. В какой ты цвет ее ни крась.
И грязью этой мы заляпываем самое, может быть, святое, что есть в наших душах – память об убитых немцами. Большими, к слову сказать, патриотами Германии. Ну, и из песни слова не выбросишь – и их пособниками: патриотами Литвы, патриотами Украины, патриотами Польши... Вот только патриоты Дании, да и патриоты Болгарии почему-то поступили иначе...
Гитлера больше нет. Живого Гитлера с усиками и косой челкой. Только он и сегодня живее всех живых – расплодился, расселился по душам. И по нашим, еврейским душам – вот в чем ужас – тоже.
И пока мы его из своих душ не выгоним, а чтобы выгнать, надо, как минимум, его там заметить, никогда наша скорбь по жертвам Шоа не станет до конца искренней, не станет чистой.
Сможем ли? Если честно – сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Не вижу внутреннего потенциала для очищения. И у самых умных ум здесь кончается. Даже самые чуткие не чувствуют, какую страшную тень на Яд Вашем отбрасывает даже не наше прошлое – наше настоящие, наши души сегодня.
Я не о политике. Я о душах.