На ленте поток ругани. Нашим ребятам не нравится Соломон Занд. Очень. Очень не нравится. Я обещал ответить. Отвечаю.
Привилегии евреев по сравнению с арабами? По жизни – факт. Государство построено еврейским. Расизм? Ну, скорее – национализм. Градусом то и дело достигающий нацизма. Имеет место быть. Насколько комфортно ощущать себя гражданином высшего сорта? Ну, это зависит от развития нравственного чувства. Занду некомфортно. Понять можно. А поняв, нельзя не уважать. Апартеид? Ну, погуляйте по Иерусалиму. Имеет место быть. Слово неприятное. Ну, так надо ж не от слова бегать. Чтоб не вышло "Марьванна, как же так: апартеид есть, а слова нету?".
Но главный вопрос все же не здесь. А в том, как строить мир? Штык хорошая штука. Но колючая. Колет нам то самое место, про которое Вовочка спрашивал Марьванну. Одно государство или два? А если два, то в каких границах? Как решила ООН в 47-м году? Или какие мы завоевали уже без вской ООН в 48-м? Или – с учетом последующей нашей колонизации Иудеи и Самарии? И что делать с беженцами?
И вот здесь оказывается, что идеи Занда, как и любые левые идеи, работают еще меньше, чем идеи правых. Спор здесь идет по сути о том, умереть сегодня, как предлагают левые, или завтра, к чему ведут правые. Понятно, кто в этой дискуссии берет верх.
Решения же у проблемы нет. Нет вовсе. Потому что они не могут нас, таких, какие мы есть, не ненавидеть. Их ненависть естественна и неизбежна. А мы, такие, как мы есть, не можем относиться к ним по-человечески. Что естественно и неизбежно для нас. Мы и своих-то, сами себя не слишком жалуем. Что уж говорить про других, про не-нас. Тысячелетия в рассеянии приучили нас к определенному отношению. И десятилетия ассимиляции не успели здесь, в нашем устройстве что-то поменять.
Счастье возможно и близко. Но танталово недостижимо: наш позвоночник окостенел, и мы не можем нагнуться к воде. Как в дзеновской притче, где учитель приказал ученикам есть ложками с метровыми ручками. Не остались голодными лишь те, кто кормили друг друга.
Какое могло бы быть решение? Только одно – единое государство с заботой об арабах. Включая и потомков изгнанных. Эта забота невозможна в форме одномоментного предоставления израильского гражданства, но для нее можно было бы найти и множество других форм.
Только путем признания ответственности, покаяния и искупления могли БЫ мы добится мира. Отгородиться стеной не удасться – ни в правом, ни в левом понимании стены.
Хотите Иудею и Самарию? Получите. Но за них надо заплатить. А мы не хотим. Хотим, как на базаре, заплатить поменьше.
Но с Богом не торгуются. Впрочем, это не про нас: мы дети Иакова, мы не то, что торгуемся – мы деремся с Богом. Как вы думаете – кто кого?
Но мы не только не хотим – мы не можем заплатить. Нечем.
Деньги-то у нас есть. Но у нас другой валюты нет. Без которой платить деньгами и смысла нет никакого. За одни деньги мы ничего не купим. Нужно к деньгам добавить еще любви, жалости, сострадания, сожаления... Нужно боль этих бежавших от нас тысяч почувствовать.
А мы ни тогда, через несколько лет после того, как сами бежали, не чувствовали, ни сейчас не можем. Конституция не позволяет. Наша психическая конституция. Жертвы русского антисемитизма, то есть в сущности нацизма, бежали в Израиль и сами становились здесь нацистами в одночасье. Немедленно забыв все свои советские боли: все "морда жидовская", все неприемы в институт и на работу... То же, к слову, и в Америке. Только там у наших уже не нацизм, а в самом деле расизм. Чего ж удивляться, что русскоизраильские ультраправые милуются с русскими фашистами и млеют от Путина? Теми фашистами, которые кричали нам "Чемодан-вокзал-Израиль". И тем Путиным, который плоть от плоти ГБ, гнобившего нас. Теперь уже мы кричим арабам: "Чемодан-вокзал-Амман".
Обидные вещи пишу? Понимаю. Так они ведь потому и обидные, что правдивые. Это очень простая правда, которую мы боимся сами себе сказать.
Можно ли здесь что-то поменять? Можно, но не быстро. Должны смениться поколения. Самые бездумные эгоцентристы должны просто умереть. Как динозавры.
Но до того, как правнуки динозавров догадаются, где выход, может случиться и катастрофа. Та самая, которую динозавры делают своми руками сегодня. В наше время технологии распространяются быстро. И не дай нам бог, чтобы они получили возможность уничтожить нас до того, как мы поумнеем. А вероятность такого сценария слишком высока. Бог не раз учил нас уму-разуму. Недаром другой Шломо оставил нам поучения: не оставляй юноши без наказания, ну и так далее, вы знаете.
Сегодня решения нет. И не может быть решения, какого мы хотим. Решение возможно только одно – через наше самоизменение. Но мы не хотим меняться. И заставить измениться нас может лишь страшное несчастье. Какое? Совсем страшное. Казалось бы, Холокост навеки должен был бы привить нам физическое отвращение к любому нацизму. Не привил. Значит, должно произойти что-то еще более ужасное?..
Но об этом не хочется и думать...