Меняется всё. Меняется мир. Меняется и Израиль. За 20 лет изменился здорово. Тем, кому было 20, стало 40, а новорожденным исполнилось двадцать. Похожи ли они на своих родителей? А те – на своих?
И да, и нет. Но в целом – не очень сильно похожи. В дати-кварталах изменения менее заметны, в светских – часто разительны. Лучше или хуже становится Израиль? Наверное – лучше. Меньше агрессии, нацчванства, эгоизма, хамства... Но меньше и пассионарности.
Это у евреев. А у арабов? А у арабов растет то, чего не было вовсе – национальное самосознание. И растет оно нам на беду.
Что будет дальше? Дальше всё будет продолжаться в этом же направлении. Евреи будут становиться добрее. Арабы – злее. Чем это закончится? Не спрашивайте... Основы государственного устройства Израиля архаичны и с каждым днем становятся, естественно, всё архаичнее. А машина устроена так, что меняться может слишком медленно. Гораздо медленней, чем меняется общественная психология. И евреев, и арабов.
Что делать? Что можно делать? Я задаю этот вопрос и понимаю, что его некому адресовать. Делать кому? Русской улице? Но русские евреи представляют в своем доминирующем большинстве группу ультраконсерваторов, то есть людей, противящихся развитию. И группа эта маргинальна по отношению к Израилю в целом. Мэйнстрим русской улицы – дуть против ветра. Есть, конечно, и много людей, которым этот мэйнстрим не нравится. Но они предпочитают помалкивать. И совершенно правильно делают – лучше помалкивать. Иначе заклюют. Заклюёт. Этот самый мэйнстрим.
Дети, конечно, уже другие. Но дети предпочитают говорить на иврите. Они уже с русской улицы съехали. Во всяком случае начали съезжать. Тем более – внуки.
Что принесли русские евреи Израилю? Я имею в виду тех, кто приехал в 90-е и позже. Принесли что имели. А имели не так много. Из полезного в основном – программистский навык. Еще? Еще весьма пещерные представления о мироустройстве, которые очень большим спросом не пользовались – в Израиле хватало своих. Да и общество израильское было уже вполне сформированным – из тех, кто здесь родился и для кого иврит – родной, и тех, кто приехал на 30 и 40 лет раньше.
Это относится и к тем, кто сделал смыслом своей жизни духовный поиск. Очень по-еврейски. Но не очень по-израильски. Даже у самых способных, таких как Лайтман, этот поиск останавливается там, где нужно стать добрым к врагам. Про менее продвинутых, вроде Эскина, и говорить нечего: они просто не понимают, что для них духовный поиск должен начинаться не с Зогар, а с преодоления собственного эгоцентризма и орошения собственной душевной суши.
Вот и получается, что судьба русских евреев в Израиле – обогатить страну не сокровищами своей души, за неимением таковых, а просто умереть, дав биологическое потомство евреев уже израильских, которые сами будут решать, как им жить и что им делать с наследием ненависти к себе, доставшимся им от отцов и дедов.
Насколько они смогут эту бомбу разминировать? Не знаю. Вообще-то в истории мы были плохими минёрами.