С одним лицом всё понятно. День Победы. Ну, и празднуется соответственно: ументаши, пуримшипили, питье до неразличения проклятия побежденному и благословения победителю... Всё это нормально и естественно. Победу над Гитлером мы праздновали бы сегодня так же. Если бы Гитлер только собирался бы уничтожить нас, если бы к радости не примешивалась бы здесь кровоточащая рана... И не было бы у нас места в душе ни для жалости к врагу, ни для размышлений о соразмерности наказания преступлению. Не сожалеем же мы, в конце концов, о жертвах бомбардировок Дрездена, равно как и о прочих "гражданских" жертвах немецкого коллективного Амана.
Всё это понятно и более-менее естественно: радость по поводу убийства убийцы. Убийства, одного только и способного предотвратить убийство тебя. Нормальная, естественная радость...
Но у Пурима есть и другое лицо. Всё, описанное в книги Эстер, было естественно для людей середины первого тысячелетия до нашей эры. Естественным было убить жен и детей, естественным было повесить десять сыновей Амана. Кстати, а сколько им было лет? Сколько было старшему? И сколько младшему? Мы не знаем. Да и не хотим знать. Естественным было убийство 75800 человек. Хотя и в те времена присвоение себе имущества убитых в такой войне считалось делом постыдным. Но убить 75800 из числа тех, кто еще только собирается тебя убить или просто тебя не любит, было делом самым естественным. Поэтому так откровенно рассказывает об этом книга Эстер.
Но времена меняются, и вместе с ними меняются люди. И что было естественно две с половиной тысячи лет назад две с половиной тысячи лет спустя становится совсем не таким естественным. Представьте себе, что евреи в конце сороковых годов потребовали бы поголовного геноцида немцев. Точно по правилам Эстер и Мардохея. Как это было бы воспринято современниками? Так же естественно, как во времена Эстер и Мардохея? Или же совсем не естественно, а как проявление злодейства души, которое уравнивает бывшую жертву, ставшую палачом, с бывшим палачом, становящимся жертвой?
В праздновании Пурима мы стараемся этих двух лиц праздника не различать: быть такими же, как современники Эстер. Но мы не можем оставаться такими же. 13-летний подросток не может оставаться 3-летним ребенком. Мы выросли. И поэтому нам приходится насиловать собственную природу, чтобы радоваться смерти 75800, включающим жен и детей, и радоваться захлебывающимся в петлях десяти сыновьям Амана.
Кому-то это насилие удается проще, кому-то – сложнее. Всё зависит от душевной зрелости и сложности.
Для антсемитов наша радость давно служит источником вдохновения: смотрите сами – какой безжалостный народ: ведь это не было даже "око за око", их только хотели убить, а они убили, причем – не только хотящих их смерти, но и подозреваемых в таком желании. А если бы с ними так же?..
К чему я всё это пишу? Чтобы отравить веселый праздник? Нет, конечно. Я пишу затем же, зачем в сладкую начинку ументаша добавляют горькую цедру, а сам Пурим предваряют постом. Наше духовное развитие идет по линии усложнения. И, чтобы не оставаться духовными младенцами, мы обязаны различать и в самых радостных событиях горькие тона. Мардохей и Эстер были людьми своего времени. Но мы-то – люди другого времени. И обязаны видеть, думать и чувствовать иначе. Кто может, конечно же...
А так – веселого вам Пурима!